Утром первого учебного дня появилось Судебное Заседание. Когда Макс проснулся и вышел на кухню, чтобы позавтракать, Заседание уже шумно возилось в груде грязной посуды, периодически роняя на пол какую-нибудь тарелку и призывая окружающих к порядку. Выглядело оно странно: с длинным хайром, в повязке, закрывающей оба глаза, складным мечом в одной руке и весами для микродоз героина – в другой. «Похоже на Колбина» - подумал Макс. «К порядку!??» - снова заорало Заседание и вдруг, заметив Макса, запрыгнуло за холодильник, по пути разбив последнюю тарелку.
«Хватит накуриваться по утрам», - подумал Макс и тут же сообразил, что он не только ни капельки не накурен, но, к тому же, ещё и абсолютно трезв. Макс с досады грязно обругал судебное заседание, с которым вчера скурил последний план и полез в холодильник за пивом. К ужасу Макса там вместо пива сидел самый настоящий Колбин в окружении смятых пивных банок, но сам он при этом был, кажется, трезв ещё безнадёжнее, чем Макс. «Когда ты успел всё это выпить?!!» - одновременно спросили они, и тут же замолчали, оглушённые кристальной свежестью дыхания друг друга. «Штейн!» - так же одновременно подумали они.
Штейн нашёлся в ванной и тоже был абсолютно трезв, в ответ на предъявленные обвинения оскорблено молчал, а при виде груды мятых пивных банок упал в обморок. Макс и Кол отправились в академию узнавать у криминалиста методы и приёмы допроса Штейнов.
На второй паре им было видение: перед ними явилась девушка в красном и заявила: «Судебное заседание как явление мистическое и труднообъяснимое, ставит своей задачей всякую хрень. Так, например, в процессе предварительного слушания оно, в соответствии с законом РФ «О хрени в РФ», пьёт пиво. А когда пиво кончается, в зависимости от того, сколько его было, в соответствии с постановлением Правительства РФ от 31.31.31. «О количестве хрени в РФ», либо заканчивает предварительное слушание и переходит на водку, либо направляет Макса на дополнительное расследование в пивной ларёк». Максу стало плохо, Штейну почему-то хорошо (хотя девушка была некрасивая), а трезвому Колбину стало всё равно, потому что, во-первых, ему трезвому вообще всё всё равно, а, во-вторых, он уже спал.
Неожиданно Максу стало как-то особенно жалко выпитого Судебным Заседанием пива и плана, выкуренного с ним, и он решил подать в Конституционный Суд РФ на закон «О хрени», чтобы КС отменил статью, запрещающую бить морду судебному заседанию. Штейн с Колом долго удерживали Макса в рамках закона, но, в конце концов, решили пойти в обход закона – пошли и сами набили морду Судебному Заседанию.
И вот тут наступил переломный момент: всем стало скучно и не смешно, и кто-то предложил выпить... Бандиты сжали кулаки – они надеялись продержаться ещё хотя бы пару абзацев «трезвого рассказа». Напряжение нарастало...
Нарастя достаточно (до 220*10 в 220 степени мегагипервольта), напряжение, не урегулированное законом, ударило судебное заседание, которое как раз очухалось и пыталось вынести постановление о направлении выпитого вчера пива на новое рассмотрение. Но в связи с законным похмельем и незаконно набитой мордой никак не могло вспомнить, сколько букв «Э» в слове «пыва!!!», и постановление никак не вступало в законную силу.
Обугленное Судебное Заседание рухнуло на пол, а Макс с недоумением уставился на подписанное и скреплённое гербовой печатью судебное постановление.
- Кол, а как пишется слово «пыва!!!»? - спросил он.
- «Водка» - ответил Кол.

- Где водка?!!! – заорал Штейн, и напряжение выросло до теоретически возможных пределов, похерило их, и стало расти дальше.
«Сейчас начнётся короткое замыкание – это бесчеловечно, и вообще я на вас в суд подам» - заявило с пола в очередной раз очухавшееся Судебное Заседание.
Однако, вопреки ожиданиям, замыкание оказалось вполне человечным. Даже чересчур: бормоча совершенно нецензурные проклятия, из розетки вылез Эксперт, пытаясь вытащить за собой ящик водки. Увидев такое дело, Кол коротко, но с чувством сказал «Блядь!», отчего ящик водки упал на потолок, попутно разбив стоявшую там люстру. В мозгу Макса промелькнула мысль о дисбалансе между идеальным и действительным и о его возможных последствиях. Однако развиться она не успела, так как последствия не заставили себя ждать: вся честная компания, вместе с Максо-горнштейновской мыслью и недобитой мебелью, упала на потолок. За окнами дома замелькали верхушки деревьев – он тоже оторвался от поверхности Земли и стал падать в стратосферу. Макс понял, что восстановить баланс можно только одним способом – надравшись вдрызг. Причём, судя по скорости падения дома, сделать это нужно было примерно в течение пятнадцати минут – до его выхода из плотных слоёв атмосферы. Судьба микрорайона, а, может, и всего мира, находилась в этот момент в руках трёх молодых юристов и эксперта. Но в тот момент, когда Макс собирался поделиться своим открытием с товарищами, он увидел, что Штейн, преданно глядя ему в глаза, протягивает полный стакан водки, а Кол уже отдирает зубами донышко второй бутылки. «Мне столько не выпить», - подумал Макс, выпил, поморщился и заявил, что это не поможет – нужен коньяк. Он хотел добавить что-то ещё об особенностях опьянения от коньяка и отличиях его от водочного, но времени оставалось всего-ничего – четырнадцать с половиной минут и тридцать секунд, и не стал его тратить. Макс оглядел микрорайон. Коньяк, как напиток элитный, находился внизу, удерживаемый продавцами элитных магазинов, которые совершенно справедливо приняли решение спасать самое ценное. Лимоны же к коньяку находились далеко вверху, поскольку никто, кроме Макса, их спасать не собирался. От такого расклада Макс начал разрываться на две части. Бутылка водки в его руках распалась пополам, и водка мгновенно вознеслась к лимонам. Юристы закричали от ужаса и решили побить эксперта, так как раздвоившегося Макса бить было гораздо опаснее. Эксперт спрятался за люстру. Повисла напряжённая пауза.
Но в это время Штейн вспомнил, что в слове «пыва!!!» вообще нет буквы «Э», и судебное постановление наконец-то вступило в законную силу. Кол, бормоча что-то на редкость нецензурное про эстетствующее еврейство и про то, что ёрш ничуть не хуже коньяка, а в плане скорости достижения необходимого эффекта даже лучше, стал смешивать водку с упавшим с пола пивом, а, завершив все необходимые операции, заорал диким голосом про живую и мёртвую воду, врезал эксперту ногой по репродуктивным органам, и окропил левого Макса ершом, а правого заставил затянуться косяком.
Затянувшись, Макс стал воссоединяться, чтобы словить полный кайф. Сначала он воссоединился сам с собой – его это прикололо, и он воссоединился с неэстетствующим Колом, бухим Штейном и недобитым экспертом. И образовался сверхразум. И захотел этот сверхразум с долей мировой скорби в заднице править миром. Но тут Колбин, который до воссоединения был самый бухой, а, воссоединившись, соответственно, протрезвел пропорционально соотношению собственной массы и массы образовавшегося сверхразума, заорал сам себе в ухо: «Блядь! Мы же всё ещё падаем! То есть, взлетаем!... Короче, уроды, надо что-то делать!!!» Штейн подозрительно завозился в углу и стал что-то делать. А Макс ничего делать не стал, потому что даже распределённая по всему разуму доза выпитого Колом С2Н5ОН привела в совершенный экстаз его шапку, которая стала вращаться, стремительно набирая обороты и грозя свернуть Максу шею.
И тут Макса осенило: «Вертолёт наоборот», - закричал он и приспособил шапку в качестве винта. Все начали взлетать, но, если посмотреть с другой стороны, все начали быстро-быстро падать. И тут Макса осенило ещё раз. «Кол – заорал он – ты смотришь на меня с одной стороны, а ты, Штейн – с другой. Таким образом, мы начнём одновременно взлетать и падать и придём в состояние покоя. «А что будете делать вы с экспертом?» -совершенно не вовремя спросил Кол. Это окончательно разрушило картину мироздания и сверхразум начал распадаться на составляющие.
«Слушай, ну ты меня загрузил; ты сам-то хоть понял, что ты там проталкивал?» - первым делом спросил распавшийся Кол. Макс стал громко скрипеть извилинами, раздумывая, стоит ли ему подумать о том, чтобы подумать, что ответить Колу. Но в это время Штейн заорал: «Народ! Всё падает обратно, а мы всё ещё летим вверх!» «Лови лимоны!!!» - заорал Эксперт и выпрыгнул в окно. И, вместе с микрорайоном и всем миром, и ещё каким-то подданным Германской Дегенеративной Республики, освободившимся от влияния сверхразума и пролетевшим мимо окна с криком «Ordnung must sein», упал вниз. Кол подбежал к окну, и только собирался крикнуть немцу в ответ свою любимую немецкую фразу «Vollen vir austrinken», как ему по балде прилетел лимон, и он рухнул на пол. В это время дом пронзал верхние слои атмосферы.
«А воздуха-то тут нихрена нету», - сказал Макс и начал перелезать на пролетавшую рядом космическую станцию. Внутри станции оказался спирт. «Спирт!!!», - заорал Макс, и все, кто ещё были в даме, телепортировались на станцию, и уже хотели было начать бухать, как на станцию телепортировались зелёные человечки, до которых крик Макса дошёл позже, чем до бандитов, потому что они были из хренова космического далёка. «Допились», - сказал Штейн и выпустил из рук только что налитый стакан. Кол со скоростью света кинулся к стакану, но временно распался на фотоны, и пролетел мимо. Стакан неотвратимо приближался к полу.
«Какой нахрен пол, тут же невесомость», - подумал Макс и стал наливать космитам. Космиты стали возмущаться, что им наливают меньше, и чуть не завязалась драка, как вдруг Кол материализовался из фотонов и заявил, глядя на самого зелёного из космитов: «О, бля, солёный огурец! Пацаны, а мы тут, по ходу, не пропадём!», - и попытался отгрызть космиту голову. Космит испуганно отшатнулся, заковыристо сматерился по-космитски, и, отдав свой стакан Штейну, дематериализовался. «Ну всё, теперь заживём» - сказал Штейн, наливая спирта огорчённому пропажей огурцов Колу. «А, кстати, где экипаж этой грёбаной железяки?», - спросил тот, немного очухавшись.
- Согласно теории мегаионно-симуляционной корпускулярной полюсности пространства – сказал Макс – экипаж либо телепортировался в ту точку, из которой сюда прибыли мы, либо, если это были русские, ужрался до неприличия и спит в сортире, либо, если это были американцы, подал на нас в суд.
- И что из этого? – спросил Кол – Какая нам разница, куда они делись?
- Да, в сущности, никакой – ответило материализовавшееся в воздухе судебное заседание – но если вам всё-таки интересно, они припёрлись ко мне жаловаться на вас, а я послало их всех нахуй. А мои постановления, знаете ли, обладают обязательной силой. Ой, соскучилось я по вам, ребята; с вами весело.
- А нахрена постановление про пиво без буквы «Э» писало? – подозрительно спросил Макс.
- Так это, - замялось заседание – я тогда ещё предварительное было, молодое, и, кроме того, с похмелья.
- С похмелья, значит... – продолжал недобрым голосом Макс – мы, значит, трезвые все были, а оно опохмеляться вздумало! Так вот кто всё пиво выпил!
- Так я не нарочно – жалобно пыталось оправдаться заседание.
-Ах ненарочно!!! – заорал впавший в берсекерский экстаз Макс, и уже занёс над головой заседания пустую бутылку из-под спирта, как вдруг раздался странный стук в люк шлюзовой камеры. В помещении мгновенно стало мертвецки тихо, даже ещё тише. Стук в люк повторился.
- Кто войдёт открывать? – спросил Кол. Умирать никому не хотелось – все молчали.
- Пойдёт Заседание – заявил Макс - этим оно искупит свою вину. Низко опустив голову и помрачнев, заседание поплелось к люку. По ту сторону люк обнаружились Хомячок , Лошадка и Ослик.
- Вы это, чего? – спросило вконец очумевшее Заседание.
- К нам поступило сообщение о том, что здесь злоупотребляют галлюциногенами, - заявил Ёжик.
- А, ну тогда проходите, - сказало Заседание и пошло за стаканами.
Оглядевшись вокруг, новоприбывшая троица не обнаружила никаких признаков злоупотребления галлюциногенами. Ёжик ужасно огорчился, и собрался было вылазить обратно в люк, как Штейн вдруг спас положение, достав из кармана сверток из газетной бумаги с надписью «голлицанагеян».
«О, Штейн, молодец! – сказал Кол – ребята, не уходите, щас злоупотребим на всю катушку! И вообще, присоединяйтесь – обратился он к новоприбывшим. Злоупотребление продолжалось в течении примерно недели, пока Колу не пришло в голову напялить на себя скафандр. Как только он подключил медицинские датчики, панель мониторинга покрылась красными лампочками, сгорела синим пламенем, а внутренний динамик голосом Маслеева сказал «Бля».
Через пять секунд вся компания была телепортирована в ЦУП на медосмотр, результатом которого стало написанное на клочке туалетной бумаги заключение совершенно обкурившегося голлицанагеяном главного врача РФ: «Таких не берут в космонавты. Состояние здоровья отсутствует. Направить в УрГЮА для осуществления окончательного сдвига по фазе».
Так был спасён мир.
Другие рассказы: